Стейнбек Джон - На Восток От Эдема

Джон Стейнбек
На Восток От Эдема
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Долина Салинас-Валли находится в северной Калифорнии. Лежит она между
двумя цепями гор, и река Салинас, прежде чем влить свои воды в залив
Монтерей, долго вьется и петляет по этой длинной и узкой полосе земли.
Я помню, какие названия носили здесь в пору моего детства травы и
прятавшиеся среди них цветы. Помню, где водились лягушки; когда просыпались
летом птицы; как пахли деревья и времена года, помню здешних людей, их лица,
походку и даже запах. Память хранит множество запахов.
Я помню, как легко и радостно устремлялись ввысь горы Габилан к востоку
от долины: солнечные, ласковые, они словно звали скорее забраться на их
теплые склоны, тебя тянуло туда, как на колени к маме. Горы Габилан манили,
их бурая трава сулила заботу и нежность. А западные горы Санта-Лусия,
отгораживающие долину от океана, стояли на фоне неба темной угрюмой грядой -
эти горы были неприветливые, грозные. То, что лежало на запад, вселяло в
меня страх, зато я горячо любил все, что простиралось на восток. Объяснить
такую странную предвзятость могу, пожалуй, лишь тем, что утро спускалось в
долину с пиков Габилан, а ночь наползала с уступов Санта-Лусии. Я видел, где
день рождается и где умирает - может быть, отсюда и разное отношение к двум
горным хребтам.
С обеих сторон долины в реку стекали из каньонов ручьи, В дождливые
годы они превращались зимой в быстрые полноводные потоки, и река до того
раздувалась, что порой, не умещаясь в берегах, гневно вскипала и принималась
бушевать - ярость ее тогда бывала сокрушительной. Река обгрызала края усадеб
и заливала поля; она опрокидывала дома, сараи, и они уплывали прочь, кренясь
и подрагивая на волнах. Она ловила в свою западню коров, свиней, овец,
топила их в мутной коричневой воде и уносила в океан. А потом, на исходе
весны, река съеживалась, и проступали песчаные берега. Летом же река
исчезала вовсе. Лишь кое-где под высокими откосами на месте глубоких
водоворотов оставались лужи. Вновь вырастали трава и камыши, распрямлялись
ивы, присыпанные мусором отступившего паводка. Настоящей рекой Салинас бывал
всего несколько месяцев в году. Летнее солнце загоняло его под землю. Да,
река у нас была не из лучших, но другой-то не было, и потому мы все равно ею
хвастались - вон как бесится в дождливые зимы, а уж как пересыхает в сухое
лето! Ведь что у тебя есть, тем и хвастаешься. И, может быть, чем меньше у
тебя чего-нибудь, тем больше желание похвастаться.
В той своей части, что ниже предгорий, долина совсем ровная и плоская,
потому что прежде здесь было дно морского залива. Устье Салинаса возле
Мосс-Лендинга много веков назад было входом в лагуну, далеко вдававшуюся в
сушу. Мой отец как-то раз взялся бурить колодец почти в самом центре долины.
Бур прошел сквозь чернозем, сквозь гравий, а потом начался белый морской
песок, в котором было множество ракушек и попадались даже кусочки китового
уса. Слой песка уходил в глубину на двадцать футов, за ним снова пошел
чернозем, и вдруг бур уткнулся в красную древесину, в обломок неподвластной
времени и гниению калифорнийской секвойи. Должно быть, прежде чем стать
заливом, долина была лесом. И все эти превращения произошли прямо у нас под
ногами. По ночам мне иногда чудилось, будто я слышу гул моря, а сквозь него-
шум леса, того леса, что был здесь еще раньше, чем залив.
Долину покрывал толстый плодородный слой почвы. Достаточно было одной
богатой дождями зимы, и земля взрывалась